Пантелеев Павел Васильевич родился в 1922 г. селе Никольском. Семья была небольшая, всего трое детей. Отец Василий Васильевич, участник первой империалистической войны и гражданской. (За "Георгиевский крест" и другие царские награды, а также за отказ от коллективизации ушел по этапу в Сибирь).
Павлу удалось закончить всего пять классов, когда в колхоз имени Молотова стали поступать трактора, машины, комбайны.
    Самостоятельно освоив трактор и сдав зачеты дотошной комиссии, Павел получил удостоверение тракториста, а спустя некоторое время его приняли в комсомол.
    Вернувшись из Сибири, отец слег и умер. Пантелеев постоянно перевыполнял план и не допускал поломки трактора. В те годы легко могли "пришить" "врага народа", помня о репутации отца.
Старшего брата Тихона Васильевича долго не призывали в Красную Армию, но в последствии он ушел служить. Погиб в первый месяц войны под Брестом.
    Даже идти на фронт для защиты своей Родины парня проверяли и перепроверяли более 6 месяцев. Не помогли и его заявления в военкомат, в обком комсомола.
    Но Пантелеев дождался повестки из военкомата. Вместе с 12 земляками строем отправились до Платоновки. Оттуда поездом – на волгу в Саратов.
    Курс молодого бойца в должности стрелка стрелковой части проходил в г.Энгельсе Саратовской области, а после попал в 10-й стрелковый полк.
    - В ту пору был зачитан приказ «Ни шагу назад!». В июне 1942 года наша рота из 120 человек обороняла район Сеграха. Мы были окружены немцами, круговую оборону возглавил командир взвода лейтенант Демичев, - продолжает рассказ старый солдат. - Несколько часов боев нашей роты в окружении, и из 120 человек нас, как я помню, осталось всего 13. Первое ранение я получил в ногу и врукопашную уже не ходил, а собирал патроны у убитых и отстреливался. Получил скользящее ранение в голову и потерял сознание. Почему нас тогда немцы не добили, я не знаю, мы все оставшиеся 13 бойцов были тяжело ранены. Покидали нас, как дрова, на машины, и очухался я в лагере под поселком Косторным Белгородской области. Затем под конвоем нас отправили в Данию. Из Дании, нас не одну тысячу поляков, французов,  чехов и многих других, погрузили на борт корабля.
Утопить пленных не дали корабли американского флота. Много месяцев американцы нас допрашивали и предлагали свободу (неоднократно подчеркивали, что в России все равно расстреляют или сошлют в Сибирь). Хорошо понимал, что я под колпаком, но был согласен пусть умереть, но в России.
    Американцы нас передали, и попал я в особый отдел города Рыбниц. Начали с отца, как с врага народа, досталось и старшему брату, отдавшему жизнь в Бресте, и за то, что не отступили, а остались у немцев и многое другое.
А при медицинском обследовании убедились, что я был дважды ранен, и отпустили в мае 1946 г. домой. По прибытии домой повторилось все то же самое, я и солдат и не солдат России. Многое отразилось и на воспитании моих детей. По силе возможности некоторое время работал трактористом здоровье ухудшилось, работал сторожем.    А вот совсем недавно как ветеран труда стал и ветераном войны. Выросли шесть детей, 12 внуков и шесть правнуков. Не спится ветерану по ночам. Жизнь, считай, прожита, а сколько унижений пришлось перенести. "Уж лучше бы погиб в бою. А с другой стороны, - глубоко вздохнув, рассуждает ветеран,- я всегда знал и знаю, что Родина у меня одна - Россия. Я всегда был честным человеком. Да, я твой солдат, Россия!"