Документ, который будет цитироваться, давным-давно опубликован. Однако нельзя сказать, что рассказовцам он широко известен. Публикация его осуществлена в конце 19-го века в замечательном издательском сериале "Известия Тамбовской ученой архивной комиссии" под началом многолетнего председателя этой комиссии И.И.Дубасова. Источник, сами понимаете, редкий. А посему.думаю, совсем нелишне будет напомнить на его основе некоторые черты рассказовской жизни всего лишь через пять (!) лет после появления (по документам) на нашей территории первопоселенцев, в 1703 году. 
     Этот документ является "выписью" (выпиской), данной крестьянам "новоселидебной дворцовой деревни Лесного Тамбова, Рассказова тож" для законного владения землёй и сенными покосами, что "подле межи и граней отводной земли тое ж новоселидебной деревни Лесного Тамбова крестьян Степана Разсказа с товарищи". 
    Прежде всего, хочу обратить внимание на следующую особенность нашего селения, о которой как-то не принято говорить. Оказывается, первоначальное имя его - Лесной Тамбов, и, если убрать определение Лесной, получается, что мы являемся ближайшими родственниками самой губернской столицы. Всё остальное - либо слишком далеко, отдельно от Тамбова, либо относительно несущественно. 
     Второе и укоренившееся наименование - Рассказово - произошло от конкретной фамилии конкретного человека. Основателем дворцовой (то есть принадлежащей государю) деревни Рассказово был моршанский крестьянин Степан Рассказ "с товарищи". Очевидно, что только практичный, умный и ловкий истинно хозяйственный мужик в то одинокое время, когда можно было положиться только на себя и своих буквально близких, сумел бы, несмотря на всего лишь крестьянский статус, обзавестись за тамбовскими валовыми крепостями, в дикой Тамбовской степи, и в Кирдянском лесном ухожье, близ Тамбова, бортными ухожьями, урочищами и "порозжими" (то есть порожними - незанятыми) землями. Но не все знают, что Степан Рассказ был очень богатым, одним из самых богатых людей в Тамбовской губернии. Почему так случилось, что человек низкого происхождения необыкновенно разбогател, вряд ли
мы теперь узнаем. Но то, что деньги притягивают деньги, известно издавна. Видно, недаром к Степану потянулись родственники из сёл Морши и Куликова. Кстати, новому селению царёва власть на целых пять лет предоставила солидную налоговую льготу в виде отмены податной платы. И уже через эти самые пять лет с момента основания, несмотря на скорую смерть Степана, Рассказово стало заметным пунктом на карте Тамбовской провинции. Иногда кажется, что такое - уж слишком краткий срок в те неспешные века, и Степан пришёл, вероятно, не на совсем пустое место. Но это утверждение ещё следует доказать. Достоверно же известно, что к 1710 году в Рассказове функционировала церковь, в первой половине 18-го века работали винокурни и мельницы, а в окрестных лесах
валили хоромное, издельное и дровяное дерево. 
     Однако обратимся непосредственно к названному документу. Цитировать я его буду по тексту "Известий.., " со всеми кажущимися и действительными нелепостями древнего текста, начинённого ошибками писарей и издателей. "Лета 170З Генваря в 8 день, по указу великого государя, царя и великого князя Петра Алексеевича (вдумайтесь, Петербург ещё не создан Петром; как раз в 1703 году и предстоит сему совершиться; по сути, и возникновение Рассказово непосредственно связано с молодостью великого царя-реформатора), всеа великия и малые и белыя России самодержца, думной дворянин Степан Богданович Ловчиков с товарищи приказал дать выпись Тамбовского уезду новоселидебной дворцовой деревни Лесного Тамбова, Рассказова тож, крестьянам Карпу Бердину, Алексею Марзину, Киприяну Лёвочкину, с товарищи, на показанную их землю, что подле межи и граней отводной земли тое ж новоселидебной деревни Лесного Тамбова крестьян Степана Рассказа с товарищи". 
      Разве неинтересно услышать фамилии первопоселенцев рассказовских раздолий? Тем более, эти фамилии и сейчас на рассказовском слуху: Лёвочкины, Мурзины (Марзин - не более чем описка; дальше из текста мы увидим это), Бардины (видимо, та же причина употребления другой гласной)... 
      Читаем дальше. "В грамоте великого государя, какова прислана в Тамбов к столникам и воеводам к Никите да к Ивану Головкиным (а это уже, как мы бы теперь назвали, областное начальство) написано: велено против челобитья и скаски (поясню слова с помощью далевского словаря: челобитье - поклон, просьба, жалоба; сказка - всякое деловое показанье, объяснение) Тамбовского уезду дворцовой Верхоценской волости села Морши крестьян Степана Андреева (наконец-то к основателю нашего селения мы можем уважительно обратиться по имени-отчеству - Степан Андреевич) с товарищи, владеют де они за Тамбовскими валовыми (от слова - вал) крепостями, за Ценским лесом, в дикой степи, в Кирдянском ухожъе (пчельник, пасека), по урочищем, и по тому их челобитью Степанову с товарищи велело в бортном ухожъи (далее идёт перечисление близлежащих местностей; реальное расположение которых давным-давно забылось, но само их озвучивание, думаю, доставит удовольствие любителю старины) в урочищах от озера Шинды на Пришлямской липяг (липяга -возвышенность, покрытая лиственным лесом), а с липяга прямо в степь и вверх Пичисуры до Кензяря до Пандинской дороги, вдоль по дороги на Стюдёной кор, а Стюдёного кря на Кривой Тамбов, а с Кривого Танбова на олхи и вниз по Тамбову до Арженского устья, досмотрит в вышеописанных урочищах в их крестьянских межах и гранях и будет по досмотру в тех вышеписанных урочищах в бортном ухожъе порозжая земля лежит порозжа, и тое порозжую землю дикую степь измерить и положить в десятины или в чети (четверть, четвёртая доля), а сенные покосы в копны (предложение всё не кончается; ничего не поделаешь: так раньше писали), а измеряв велеть на той земле села Куликов до Морши крестьянам Степану Андрееву с товарищи, набрав вновь на выть (доля, участок) от отцов детей, и от братьев и от дядьёв племянников, дворами селиться, чтоб было с двором и гумно (крытый ток) с гумном вместе, а не по розным местам, и пашню пожать и сено косить в тех же урочищах вопче".. 
     Предложение всё-таки завершилось, и можно передохнуть. Обратите внимание, со Степаном Андреевичем искать счастье в новой, в недалёком будущем рассказовской, стороне отправились "дети отцов" и "племянники дядьёв", то есть молодые люди, но, с другой стороны, они селились "двором и гумно с гумном вместе", чтобы "пожать и косить". Следовательно, это был народ с жёнами и детьми, а не зелёные юнцы. Как увлекательно было бы познакомиться хотя бы с парой спутниц "детей отцов" и "племянников дядьёв". Пусть такое никогда не случится; однако положение не столь трагично, учитывая, что самое важное те женщины совершили: вместе с мужьями и детьми крепко основали село. Да и государство, как я уже говорил, подсобило им: "Для того селения дать им, крестьянам против великого государя указу, как написано дворцовым писцом в наказеж, впредь лготы на пять лет. А той новоселидебной выти денежные всякие доходы и по-сопной (хлеб, идущий на уплату подати) стрелецкой хлеб и за десятинную пашню пшеницу платить и всякие заделья делать по вся годы сполна. А на дворовое строение и на всякие нужды хоромной и дровяной лес велено им, крестьянам, сечь в тех урочищах из чёрного лесу, опричь заповедного лесу, где пристойно". 
     Далее следует длиннейшее предложение, определяющее межевание рассказовского участка. "А в отказных книгах Танбовца Митрофана Чеколевского да Тамбовские приказные избы подьячего Якова Воронцова, каковы присланы из Тамбова в Азов, за рукою столника и воеводы Данилы Дохтурова, тамбовского уезду новоселидебной дворцовой деревни Лесного Тамбова, Рассказова толе, крестьянам Карпу Бердину. Алексею Мурзину (теперь фамилия приведена без опечатки), Киприяну Лёвочкину с товарищи на отказную их землю подле межи и граней отводной земли тое ж
новоселидебной деревни Лесного Тамбова крестьян Степан Андреева, сына Расказа, с товарищи, в урочищах к
Стюдёному кусту, у которого поставлен был прежней Расказов столб с гранми...". На этом оборву описание не потому, что оно вовсе не интересно, а потому, что газетный лист не резиновый. 
     Но не смогу себе отказать в удовольствии привести заключительную фразу этой части документа: "Направе отводные сенные покосы (крестьян, имена которых я уже называл), а напеве дикая степь". Так вот и жили тогда: без электрических лампочек - только под чистыми звёздами, без мобильников -только со слухами, переходящими от соседки к соседке; два шага шагнёшь - и дикая степь...
      Отвлечёмся на время от выписи и с помощью И.И.Дубасова познакомимся с некоторыми бытовыми чертами тех лет. Избы первых рассказовцев были просторные, хотя и грубо сколоченные из хоромного леса со слюдяными или волоковыми (маленькие задвижные оконца в избах, в которые также выволакивает дым в курных избах) окнами. Тогдашний богач хвалился не деньгами, а обилием домашних запасов: и хлеба, и мёда, и животинного корма, и живности всякой. Правда, государственной власти и защиты в таких селениях, как правило, было маловато. Поэтому сёла укреплялись надолбами, а жители имели, смотря по достатку, кто колчан со стрелами, кто пищаль, кто кистень, а кто, при необходимости, пользовался и дрекольем. В то время Тамбовский край был наполнен, и герб губернский говорит о том же, сотнями бортных ухожьев; наверняка и первые рассказовцы имели на этом поприще достижения.
Важной статьёй местных промыслов были звериный лов и ловля птиц, а также хмелевые угодья и рыбалка. Не правда ли, промыслы по-крестьянски истинно романтичные. Однако романтику эту можно было и не почуять, сообразуясь с самостоятельной (в буквальном смысле слова) жизнью рассказовцев; дикие степи и глухие урёмы (тёмный лес и кустарник на берегу речек) - рядом, только протяни руку: здесь и разбойники без роду и племени, здесь и воеводская власть, здесь и местный поп, здесь, наконец природа во всей своей мощи, без ежедневных метеосводок. 
    Несомненно, самыми неколебимыми скрепами, объединяющими разношёрстный народ тамбовский "украйны", были в то время церкви, православная вера. И.И.Дубасовым отмечено, что ещё в 17-м веке почти при всех тамбовских церквях, на церковных усадьбах были кельи нищих. Думаю, всегдашняя забота православной церкви о неимущих и сейчас не может быть не востребована - больше некому утешить и утишить стаи нищих и бомжей и просто потерявшихся в этой жизни.. 
    А в самом начале 1700-х годов, когда Рассказову не было по официальным данным и десяти лет от роду, зафиксированы сведения о "церкви святого Апостола и Евангелиста Иоанна Богослова в Тамбовском уезде в селе Богословском, Рассказово тож. У тое церкви двор попа Стефана, двор попа Феофилакта, да два двора церковных дьячков.  Церковные пахотные земли (хлеб надо есть и тем, кто напрямую связан с небесной канцелярией) по сказке того села попов Стефана да Феофилакта двадцать четвертей в поли, сенных покосов на двадцать копён". 
    Из процитированного документа, опубликованного всё в тех же "Известиях...", можно сделать, по крайней мере, три вывода. Во-первых, Рассказово практически с первых лет своего существования представляло некий конгломерат селений - Богословское, Лесной Тамбов, деревня в устье реки Орженки (Арженки). Во-вторых, самофункционирование Иоанно-Богословской церкви в то время говорит о незаурядной величине Рассказова; замечу, что вполне можно в ближайшее время справить трёхсотлетие церковного прихода в рассказовских весях и по-доброму вспомнить попа Стефана и попа Феофилакта, безвестных первых дьячков, а также многих иных служителей православной и иной веры. В-третьих, вновь возникает вопрос об удивительной быстроте постройки на голом (голом ли?) месте Рассказова; будем верить тамбовскому мужику Степану Андреевичу Рассказу и его товарищам. 
     Пора, пожалуй, вернуться к нашему основному тексту. Тем более, мы услышим в нём ещё несколько имён тамбовских праотцев. "А от столба и от ямы, что у козачей дороги, направе сенные покосы их усе дворцовых крестьян, Карпа Бердина с товарищи. А напеве подле козачей дороги и вниз подле речки Кривого Тамбова отводная земля Переславля Резанского Спасского монастыря да Танбовцев разных помещиков Микиты Толстова с товарищи да Тамбовских приказные избы подьячих Антона Анфимова, Обросима Авдеева с товарищи ж. А пахотная и ковылная земля им, Карпу Бердину с товарищи, пожать в Степановых Расказовых гранях и межах в прежнем его Степанове отводе с товарищи. А на отказе тое земли и сенных покосов сторонние люди были Танбовцы дворяне Андрей Зиновьев, сын Толстой, Киприян Тимофеев, сын Конюхов да Тамбовской площадной подьячей Ион Иванов, сын Конюхов да Тамбовский пушкарь Фёдор Червоновкин, стрелец Фёдор Семёнов". 
     Густо населена грамота; да имена-то всё большей частью рассказовские. 
     Ещё добавлю. В документах по отводу земель в Тамбовском уезде рязанским монастырям в 1700 и 1702 годах как раз на границе с рассказовскими землями в качестве свидетелей отвода упомянуты крестьянин села Морши (видно, из товарищей С.А.Рассказа) Савва Сергеев и крестьянин деревни Лесной Тамбов Дмитрий Судомоин. 
     Не проследишь, конечно, родословную ниточку до сегодняшних годин; но - кто знает -вдруг расслышат нас наши предки и вздохнут, жалеючи своих потомков в их суетной полугородской-полусельской жизни; далековато нам теперь до поворота, за которым "напеве дикая степь". 
     Походит к концу текст. Торжественно объявляется: "И по указу великого государя, царя и великого князя Петра Алексеевича, всеа великим и малыя и белыя Росии самодержца, владеть им, Карпу Бедрину, Алексею Мурзину, Киприяну Лёвочкину с товарищи тою вышеписанною землёю и сенными покосы в одних местах и гранях с Степаном Расказом со товарищи". 
      И заключительный аккорд: "На подлинной закреплено по листам тако: Дияк Казма Рудяев. Справил Максим Фролов. Пошлин 2 р. и 2 денги взято". 

А.УСКОВ. (Газета "Трудовая Новь" 1 июня 2004 года)